Античный период

Афинеон
Альма-Кермен
Булганак
Гурзуфское седло
Дандака
"Древний Херсонес" Страбона
"Другая гавань херсонеситов"
Евпаторий
Калос Лимен
Кара-тобе
Керкинитида
Кермен-кыр
Керменчик
Ктенунт
Лагира
Лампада
Напит
Неаполь Скифский
Палакий
Римские укрепления
Святилище на пересыпи Сакского озера
Симболон Лимен
"Стены"
Усть-Альма
Хабеи
Харакс

Средневековый период

Тавры - этнос, вся история которого связана с Крымом (и только с Крымом). Если для многочисленных, кочевавших на огромных пространствах скифов и, позднее, сарматов Крым был лишь окраинной территорией, то, по всем письменным и археологическим источникам, история тавров началась и закончилась на полуострове, за пределы которого они никогда не выходили.

Впервые тавры упомянуты в "Истории" Геродота. Это сочинение написано в середине V в. до н. э., но о таврах речь идет в связи с событиями, скифо-персидской войны, которая датируется современными исследователями в хронологическом диапазоне между 519 и 510 гг. до н.э. Когда персидский царь Дарий I Гистасп стоял на границе Скифии, скифы обратились с просьбой о помощи к царям соседних племен. С некоторыми из них удалось найти общий язык, другие, в том числе и тавры, отказали им в поддержке.

Геродот кратко описал территорию, населяемую таврами. По его словам, это гористая, выступающая в Понт страна, расположенная между Керкинитидой и Херсонесом Скалистым или, если пользоваться современными топонимами, между Евпаторией и Керченским полуостровом.

"Отцу истории" принадлежит и наиболее яркое описание обычаев тавров. Они приносят в жертву богине Деве потерпевших кораблекрушение или захваченных в открытом море эллинов. В святилище Девы головы жертв прибивают к столбам, а тела сбрасывают с утеса или, по другим сведениям, предают земле.

Головы пленных врагов (вероятно, захваченных в ходе военных действий, а не грабежей), насаженные на длинные шесты и выставленные над домами, становятся стражами жилища. "Живут тавры грабежами и войной", - подытоживает Геродот.

Традиция, начало которой в отношении тавров положил Геродот, осталась определяющей для почти всей античной историографии. В большинстве случаев древние авторы более или менее подробно пересказывали Геродота или придумывали собственные "псевдотаврские" сюжеты. К числу последних принадлежат такие знаменитые, как "Ифигения в Тавриде" Еврипида и некоторые эпизоды "Посланий с Понта" Овидия.

Независимым от Геродота источником, по-видимому, пользовался Страбон, по сведениям которого когда-то «скифское племя тавров» занимало большую часть Крыма, а наиболее опасным для мореходов местом были окрестности бухты Симболон Лимен (современная Балаклавская бухта, где тавры чаще всего устраивали свои засады).

Диодор Сицилийский сообщает об успешной борьбе боспорского царя Евмела (310/9-304/3 гг. до н.э.) с понтийскими пиратами, среди которых названы и тавры. Причем в этой части текст Диодора восходит, вероятно, к какому-то местному северопричерноморскому источнику и потому может считаться наиболее достоверным. Согласно Тациту, в 49 г. н.э. несколько римских кораблей, возвращавшихся с Боспора, выбросило к берегу тавров. Варвары едва ли не поголовно истребили потерпевших крушение римлян.

Историк IV в. н.э. Аммиан Марцеллин, повторяя известные со времен Геродота сведения о жестокости и дикости тавров, называет три таврских племени, отличающиеся "чрезмерной грубостью": арихи, синхи и напеи.

Таким образом, в соответствии с древними письменными источниками, тавры - это общее название племен, населявших крымские горы (а, возможно, если вспомнить Страбона, и более обширные территории, но в пределах Крыма). Они занимались, главным образом, пиратством, принося пленных чужеземцев в жертву богине Деве.

Тавры упоминаются в нескольких эпиграфических документах. В Пантикапее найдено надгробие V в. до н.э. со стихотворной надписью в честь Тихона, "родом тавра". В знаменитом декрете в честь Диофанта речь идет о таврах, живших в окрестностях Херсонеса. Понтийский полководец подчинил их в конце II в. до н.э. В двух посвятительных надписях боспорскому царю Аспургу сказано, что он подчинил скифов и тавров. Одна из надписей имеет точную дату - 23 г. н.э., начало царствования Аспурга относится к 10/11 гг. н.э., следовательно тавры были подчинены между 10 и 23 гг. н.э. Из Херсонеса происходит надгробие двух вольноотпущенников, из которых по крайней мере один был "убит таврами".

По поводу происхождения этнонима "Тавры" и топонима "Таврика" (так в античную эпоху называли Крымский полуостров) существует несколько гипотез, ни одна из которых не может считаться доказанной. Долгое время наиболее популярной была точка зрения М. И. Ростовцева, в соответствии с которой тавры - это грецизированная форма какого-то туземного близкого по звучанию слова. Иными словами, греки слышали, как называли себя сами тавры. Это слово напоминало им по звучанию греческое tauros (быки) и, таким образом жители полуострова получили свое греческое имя.

По мнению Э. И. Соломоник, греки назвали Тавром Крымские горы. От оронима (название гор) произошел этноним тавры и топоним Таврика. Следовательно, тавры - это горцы, жители Тавра (Крымских гор). Но и это предположение критически встречено некоторыми исследователями.

К сожалению, практически ничего не известно о языке, на котором говорили тавры. Не сохранилось ни одного таврского слова, исключая, быть может, самоназвание этого народа в иноязычной греческой огласовке. Неоднократные попытки, предпринятые на основе анализа языкового материала, соотнести тавров с индоариями, осевшими в Крыму нельзя назвать успешными.

Если признать, что тавры - это потомки племен носителей срубной культуры, то можно построить следующее умозаключение. Эти племена, сыграли существенную роль в этногенезе киммерийцев и скифов. С таким выводом, особенно относительно скифов, согласны, кажется, все исследователи. И киммерийцы, и скифы были ираноязычными. Следовательно, очень вероятно, что "срубники" также говорили на одном или нескольких языках иранской группы индоевропейской языковой семьи. Это заключение подкрепляется совпадением ареалов срубной культуры и иранских гидронимов. Таким образом, и тавры, как потомки носителей срубной культуры, могли говорить на одном из иранских языков.

В анонимном описании Понта Эвкскинского сохранился топоним Ардабда (иран. - семибожная). Так называлась Феодосия на "аланском или таврском" языке. Аланский язык, безусловно, принадлежал иранской группе. К этой группе может быть отнесен и таврский, если близость между двумя языками действительно существовала. Правда, возможны и иные интерпретации. Например, таврским язык мог быть назван в том смысле, что принадлежал аланам, жившим в Таврике (горном и предгорном Крыму). Основываясь на названии Ардабды, ираноязычность тавров предполагал Э. Миннз, но в другом месте он посчитал более вероятным выводить топоним из аланского языка.

Нет желаемой ясности и в вопросе о происхождении самого этноса. Некоторые исследователи, например, С. А. Жебелев, полагали, что не все разбитые скифами киммерийцы ушли из Северного Причерноморья. Некоторые из них отступили в Крымские горы и стали известны грекам под именем тавров. Эту гипотезу, пожалуй, можно назвать интуитивной, основанной на общих представлениях об истории Северного Причерноморья в раннем железном веке. Какие-либо ее подтверждения в письменных или археологических источниках найти невозможно.

А. М. Лесков, основываясь на сходстве отдельных изделий из таврских могильников с находками в памятниках кобанской культуры, реконструировал процесс миграции в конце эпохи бронзы - начале раннего железного века некоторых племен из Центрального и Северного Кавказа через Керченский пролив в Крым. Инфильтрация кавказских племен шла постепенно, осложняясь контактами с носителями Прикубанской и срубной культур. Но, в конечном счете, выходцы из горных районов Северного Кавказа осели в Крымских горах, где за ними закрепился этноним тавры.

Многие исследователи связывали этногенез тавров с местным крымским субстратом. В последние годы эта концепция развивалась В.А. Колотухиным, обосновавшим ее с помощью недавно полученных археологических материалов. Оказалось, что керамический комплекс и погребальный обряд тавров генетически связаны с позднесрубными крымскими памятниками. Обнаружились многослойные поселения, возникшие в эпоху бронзы и продолжавшие существовать в раннем железном веке. Таким образом, представление о таврской культуре, как сформировавшейся на основе позднесрубной, на сегодняшний день лучше всего обосновано археологически. Возможно, на рубеже эпохи бронзы и раннего железного века некоторые позднесрубные племена в степи перешли к кочевому образу жизни и стали известны древним авторам под именем киммерийцев, другие - консолидировались в предгорном Крыму, образовав иной этнос - тавров.

Все исследователи согласны с тем, что таврам принадлежали могильники из так называемых каменных ящиков. Они открыты во многих местах Южного берега Крыма и Главной гряды Крымских гор. Известны могильники, состоящие из нескольких погребальных сооружений, другие представляют собой десятки каменных ящиков, расположенных, порой, параллельными рядами. Археологам известны десятки таврских могильников, перечисление которых заняло бы слишком много места.

Классический таврский каменный ящик состоит из четырех вкопанных в землю плит, образующих его стенки. Сверху он покрыт пятой плитой. Очень часто каждая стенка каменного ящика состояла из нескольких, подогнанных друг к другу камней. Размеры каменных ящиков варьируют, но не слишком сильно. Вероятно, не будет большой ошибкой описать "средний" каменный ящик, как имеющий несколько более метра в длину, метр в ширину и около метра в высоту. Зачастую они окружены каменными вымостками или оградками из поставленных на ребро камней.

Практически все таврские могильники разграблены (единственное исключение - могильник Мал Муз в Байдарской долине), но сохранившиеся останки позволяют утверждать, что каждый каменный ящик использовался для многократных погребений. Умерших укладывали в скорченном положении на боку до тех пор, пока каменный ящик не заполнялся. Тогда его очищали от костей, оставляя лишь черепа, и продолжали хоронить. В одном из погребений Мал Муза обнаружено 68 черепов. Вероятно, каждое погребальное сооружение служило родовой или семейной усыпальницей.

Вместе с погребенными хоронили различные вещи: оружие (мечи, кинжалы, стрелы) и конскую сбрую скифских типов, многочисленные бронзовые украшения (кольца, браслеты, височные подвески, гривны, бляшки, серьги), бусы, раковины каури. Все могильники датируются в пределах VI - V вв. до н.э.. Собственно, такая датировка и ареал каменных ящиков не позволяют сомневаться в том, что описанные выше могильники по праву времени и места, принадлежали таврам древнегреческих письменных источников.

Начиная с 1920-х гг. в Крымских предгорьях открыты десятки памятников, относящихся к кизил-кобинской археологической культуре. Среди лучше других исследованных поселений можно назвать Уч-Баш (близ Севастополя), Инкерманское, Балаклавское, Ашлама-Дере (неподалеку от Бахчисарая), Кизил-Кобу (эпонимный для культуры памятник, расположенный рядом с одноименной пещерой), Симферопольское, Шпиль (в истоках реки Малый Салгир, у с. Дружное). Все поселения неукрепленные, застроены полуземлянками или наземными каркасно-глинобитными постройками, рядом с которыми располагались многочисленные хозяйственные ямы. При раскопках обнаружено довольно много каменных орудий, иногда - бронзовые украшения, наконечники стрел, детали конской сбруи, совершенно аналогичные тем, что находят в таврских каменных ящиках. Но основное содержание культурного слоя составляют обломки лепных сосудов. Среди них крупные корчаги, горшки разных типов, чаши, кубки, черпаки с ручками, высоко поднятыми над венчиком, дуршлаги или цедилки с перфорированными стенками и некоторые другие типы. Многие сосуды украшены налепными валиками и рельефными выступами. Особый колорит кизил-кобинской культуре придают многочисленные залощенные до черного, коричневого или красноватого цвета сосуды, поверхность которых украшена врезным орнаментом, инкрустированным белой пастой.

О хозяйственной деятельности населения свидетельствуют находки остатков злаковых и бобовых культур, кости домашних животных, глиняные грузики-пряслица, одевавшиеся на веретена.

Могильники во многих случаях расположены рядом с поселениями. Они состоят из менее монументальных, чем южнобережные, каменных ящиков, часто окруженных кромлехами. Иногда погребения совершались в ямах, перекрытых каменными вымостками. Над некоторыми погребальными сооружениями насыпаны невысокие курганы. В могилах находят останки от 2-3 до нескольких десятков погребенных. Они расположены в вытянутом на спине или скорченном на боку положениях. Вместе с умершими в могилу опускали сосуды тех же типов, что находят при раскопках поселений, доскифского (киммерийского) или скифского облика оружие и конскую сбрую, разнообразные бронзовые украшения, подобные обнаруженным в южнобережных каменных ящиках.

Кизил-кобинская культура, в целом, датируется VIII - IV - III вв. н.э., хотя каждый памятник имеет, конечно, более узкую дату. Этническая принадлежность кизил-кобинской культуры давно обсуждается археологами. Первое осмысление недавно открытых памятников привело Г. А. Бонч-Осмоловского к мысли об их принадлежности таврам. Позднее эта идея нашла поддержку у многих исследователей, оперировавших гораздо более значительным археологическим материалом. Однако уже в 1930-е гг. В. Н. Дьяков, отметив противоречия между данными археологии и сведениями письменных источников, предположил, что кизил-кобинская культура таврам не принадлежала. Эта точка зрения также имеет сторонников, предложивших в ее поддержку новые аргументы. Дискуссия об этнической принадлежности кизил-кобинской культуры подробно освещалась в печати, поэтому ограничимся лишь конспективным изложением аргументов сторонников обеих гипотез.

Авторы, признающие кизил-кобинскую культуру таврской, обычно опираются на следующие факты:

• Безусловно таврские могильники из каменных ящиков, расположенные на Главной гряде крымских гор и на Южном берегу Крыма, датируются VI - V вв. до н.э., кизил-кобинские памятники в предгорьях - VIII-III вв. до н.э. Следовательно, хронологически культура, представленная каменными ящиками, соответствует одному из этапов кизил-кобинской культуры.
• В письменных источниках, относящихся ко времени более раннему чем II в. до н.э., не содержится упоминания об ином, кроме тавров, народе, населяющем Крымские горы и предгорья.
• Практически все типы вещей, обнаруженные в таврских каменных ящиках, найдены также при раскопках кизил-кобинских поселений и могильников.

Те исследователи, которые считают, что кизил-кобинская культура оставлена иным народом, этноним которого не сохранился в письменных источниках, обычно приводят следующие аргументы:

• Данные археологии, согласно которым кизил-кобинцы были земледельцами и скотоводами, не соответствуют свидетельствам письменных источников, где тавры представлены как грабители и пираты.
• Существуют различия в конструкции погребальных сооружений и в погребальном обряде населения предгорий, с одной стороны, и населения Главной гряды и Южного берега Крыма, с другой. Материалы из раскопок кизил-кобинских поселений сравнить практически не с чем, так как исследовано только одно всеми признанное таврское поселение - на горе Кошка.
• В таврских могильниках отсутствует самый яркий признак кизил-кобинской культуры - лощеная керамика с врезным орнаментом.

Заметим сразу, что последний пункт можно не принимать во внимание, так как керамика с врезным орнаментом обнаружена вокруг таврских каменных ящиков, представляя собой, вероятно, остатки тризны. Ее отсутствие в могилах объясняется, очевидно, какими-то локальными нормами погребального обряда.

Предложены компромиссные решения обозначенной выше проблемы. В частности, генезис кизил-кобинской культуры связывается с таврами и еще одним этническим компонентом, идентифицировать который не удается.

Аргументы сторонников обеих гипотез об этнической принадлежности кизил-кобинской культуры кажутся основательными и обосновываются твердо установленными фактами. Однако эти факты, на первый взгляд, противоречат друг другу, и потому выводы делаются прямо противоположные.

Тенденция считать кизил-кобинскую культуру таврской сейчас господствует в науке. Однако тем, кто придерживается этой точки зрения нельзя игнорировать различия между горными и предгорными памятниками.

Они проявляются в конструкции каменных ящиков, в меньшем количестве погребенных в одной могиле и в наличии индивидуальных погребений в предгорьях, в более разнообразном ассортименте погребального инвентаря в этом регионе, а также в почти полном отсутствии долговременных поселений на Главной гряде и Южном берегу Крыма, в то время как в пределах Внешней и Внутренней гряд Крымских гор их открыты десятки.

Все имеющиеся данные можно попытаться согласовать в рамках одной гипотезы. Для этого требуется обратиться к определению «хозяйственно-культурный тип», широко используемому в этнологии. Под хозяйственно-культурным типом обычно понимают определенный комплекс особенностей хозяйства и культуры вне связи с этнической принадлежностью создателей этого комплекса. Формирование различных хозяйственно-культурных типов зависит, главным образом, от природно-географических условий обитания и уровня социально-экономического развития этноса. Отмечены многочисленные примеры, когда в зоне расселения одного этноса складываются разные хозяйственно-культурные типы и, как следствие, особенности материальной культуры. При этом сохраняются социальные и кровно-родственные связи, общность этнического самосознания, закрепленная в этнониме.

Археологически обычно улавливаются особенности материальной культуры. Все остальные, не менее важные для жизни этноса факторы, как правило, не фиксируются. Поэтому многие исследователи считают принципиально невозможным отождествлять понятия этнос и археологическая культура. Во всяком случае, такое совпадение является достаточно редким исключением. Даже целый культурный комплекс редко соответствует этническим границам, тем более это верно по отношению к таким отдельным элементам археологической культуры, как погребальный обряд и керамика. Напротив, хозяйственно-культурный тип, по определению, неотделим от культуры населения, того или иного региона. Поэтому археологические памятники, представляющие собой совокупность остатков древней культуры, часто позволяют реконструировать хозяйственно-культурный тип оставившего их населения.

Все эти теоретические рассуждения можно попробовать применить к конкретному археологическому материалу.

Племена - носители кизил-кобинской культуры занимались, по всей вероятности, мотыжным земледелием и пастушеским скотоводством. С таким заключением согласны все исследователи. Их выводы основываются на топографии поселений, наличии на каждом поселении зерновых ям и вкладышей для серпов, множестве остеологических и некоторых палеоботанических находках. В вопросе о хозяйственной деятельности людей, оставивших в Крымских горах могильники из каменных ящиков, ясности гораздо меньше. Обычно, учитывая замечание Псевдо-Скимна о том, что: "Тавры ... любят кочевую жизнь в горах" и природные условия Главной гряды Крымских гор и Южного берега Крыма, где занятие земледелием крайне затруднено, а также почти полное отсутствие долговременных поселений, исследователи полагают, что тавры занимались, главным образом, отгонным скотоводством.

Если привлечь данные письменных источников, то придется признать, что какую-то (но какую именно, не известно) роль в хозяйстве играло пиратство. Кстати говоря, совершенно непонятно, куда исчезли награбленные таврами вещи. Во всяком случае, при раскопках не найдено никаких импортных изделий, кроме бус.

Суммируя сказанное выше, можно прийти к следующему заключению. Тавры (этнос, сформировавшийся путем консолидации части племен населявших Крым в эпоху поздней бронзы) поначалу концентрировались предгорном Крыму, занимаясь земледелием и пастушеским скотоводством. В VI в. до н.э. некоторые таврские племена переселялись в горы и на Южный берег Крыма, где в их среде сформировался хозяйственно-культурный тип, связанный с отгонно-пастбищным скотоводством и, возможно, пиратством. Различия в хозяйственной деятельности и некоторая территориальная обособленность привели к формированию специфически черт в материальной и духовной культуре. Таким образом, в VI - V вв. до н.э. тавры были разделены на две субэтнические группы, соответствующие двум хозяйственно-культурным типам.

В IV в. до н.э. произошли обратный отток населения в предгорья и новая консолидация таврских племен на базе оседлого земледельческого скотоводческого хозяйства. Это заключение основано на том обстоятельстве, что в горах и на Южном берегу Крыма нет погребений относящихся ко времени более позднему, чем V в. до н.э. В предгорьях многие поселения продолжают существовать в IV - III вв. до н.э.

Неоднократно исследователи, обращая внимание на упоминание Геродотом "царей тавров" и на приведенное выше замечание Аммиана Марцеллина об арихах, синхах и напеях, делали вывод об этнической неоднородности тавров, разделении их на различные племена. В целом такое заключение не вызывает возражений. Однако в этой связи следует подчеркнуть, что этнологи для всего племенного мира фиксируют "этническую текучесть", слабую дискретность племен по многим важнейшим этническим показателям, легкость перехода родов и других групп людей из одного племени в другое. Культурные процессы (особенно в материальной культуре) гораздо менее динамичны, чем этнические. Можно даже сказать, что общность культуры создает возможность для безболезненных этнических трансформаций. По мнению некоторых этнологов, деление на племена отнюдь не универсально для первобытности. Возможно, племенная структура возникает только в результате контактов первобытной периферии с классовыми обществами. Потому вряд ли перспективны попытки локализовать таврские племена археологическими методами.

Исходя из вышеизложенного, правильно будет, называть население горного и предгорного Крыма VIII - III вв. до н.э. таврами. При этом этноним тавры следует рассматривать как собирательный для целого ряда племен. Иначе невозможно понять необъяснимое с точки зрения сторонников отделения кизил-кобинской культуры от тавров обстоятельство - незнание греками другого, кроме тавров, народа в Крымских горах и предгорьях.

Наличие этнонима гораздо более значимо для суждения о существовании того или иного народа, чем наличие археологической культуры. Признание кизил-кобинской культуры таврской расширяет наши возможности при решении некоторых проблем, существенных для этнической истории тавров. В частности, при помощи такого этноиндикатора, как лощеная керамика с врезным орнаментом, можно попытаться уточнить ареал тавров и исследовать их взаимоотношения с иными этносами. Подобная керамика найдена при раскопках практически всех боспорских городов, в Керкинитиде, отдельные черепки встречаются в Херсонесе. Ее наличие свидетельствует о пребывании тавров среди жителей античных городов.

Их статус остается неопределенным. Возможно, это были рабы или другие зависимые категории населения, может быть - женщины, взятые в жены греческими колонистами. Но упоминавшееся выше надгробие тавра Тихона из Пантикапея свидетельствует о том, что хотя бы некоторые из них становились членами гражданской общины. В условиях античного города тавры ассимилировались с греками, утрачивая присущие им этнические особенности.

По-особому развивались взаимоотношения тавров с Херсонесом. В самом городе найдено лишь несколько фрагментов кизил-кобинских сосудов и примитивные глиняные статуэтки, возможно, изготовленных таврами. За пределами города херсонеситы, в соответствии с дорийской моделью колонизации, вытесняли тавров с Гераклейского полуострова, частично подчиняя или порабощая их. Последняя гипотеза построена, правда, на неопубликованных материалах исследований таврских поселений ближайшей округи Херсонеса, и потому не поддается проверке, имея пока характер логического построения, не подкрепленного данными археологии.

Открытой остается проблема существования таврских поселений на месте будущих античных городов. Кизил-кобинский культурный слой, подстилающий самый ранний греческий, достоверно не выявлен ни в одном случае. Поэтому, несмотря на допустимость таких открытий в будущем, пока следует признать, что тавры попадали в уже существующие античные города.

В северной части Херсонесского городища открыт некрополь с безынвентарными или очень бедными погребениями. Около половины умерших положены в могилы в скорченном положении, и потому многие исследователи полагали, что некрополь оставлен таврами, жившими в Херсонесе. Однако В. И. Кадеев, тщательно проанализировав все детали погребального обряда, убедительно доказал греческую принадлежность некрополя. Скорченные погребения в небольшом количестве встречаются при раскопках некрополей многих античных городов. Они почти всегда безынвентарны и потому не дают оснований для суждений о времени и этнической принадлежности захоронений. Скорченная поза может свидетельствовать о низком социальном статусе погребенных.

Исследователи не раз пытались интерпретировать упомянутый выше отрывок из "Географии" Страбона, согласно которому тавры были расселены далеко за пределами Горного Крыма. Отсутствие хронологических ориентиров и соответствующих археологических реалий исключает однозначные выводы. Можно лишь в самом общем виде констатировать, что, если верить Страбону, ареал тавров не был стабильным и периодически охватывал часть степного Крыма.

На границе степей и предгорий в VI - IV вв. до н.э. шел процесс метисации тавров (носителей кизил-кобинской культуры) и скифов, что подтверждает ряд подкурганных погребений, сочетающих скифские и таврские черты поминально-погребальной обрядности.

О духовной культуре тавров сказать можно немногое. О поклонении богине Деве и приносимых ей человеческих жертвоприношениях уже говорилось. В некоторых крымских пещерах обнаружены обломки кизил кобинской керамики и кости животных. В пещере Ени-Сала II находится сталагмит, увенчанный черепом животного, а на стене пещеры МАН имею изображения человеческого лица и креста. На этом основании полагают, что в пещерах располагались святилища скотоводческого культа. Действительно, трудно представить, что холодные и сырые пещеры использовались как-то иначе. Однако наличие в тех же пещерах обломков сосудов иных эпох оставляют открытым вопрос о времени попадания в них костей животных и появления наскальных изображений.

При раскопках поселения Шпиль у села Дружное обнаружены различные изделия из слабообожженной глины, иногда окрашенные в красный цвет. Среди них антропоморфные и зооморфные статуэтки, шарики и крупные конусовидные предметы. Все глиняные предметы очень хрупки их утилитарное применение невозможно, потому не вызывает сомнения, что они использовались в культовых целях. Подобные глиняные изделия обнаружены во многих пунктах лесостепной Восточной Европы, на территориях, заселенных фракийцами, и на поселениях эпохи бронзы в Крыму. Обычно их находят рядом с очагами, под ними, в них самих, или в очажной золе, которую преднамеренно ссыпали в одно место. Только во Фракии глиняные статуэтки использовали как погребальный инвентарь. Восточноевропейские аналогии показывают, что глиняные изделия были связаны с существовавшим у тавров культом очага. В то же время, все интересующие нас поделки найдены на поселениях людей, основу хозяйства которых составляло земледелие. Степные кочевые народы подобных вещей не делали. Поэтому нельзя исключить, что глиняные статуэтки имели отношение к культу плодородия, в первую очередь, земли.

Кизил-кобинская культура прекращает существование в IV или, самое позднее, III в. до н.э. Таким образом, мы лишаемся археологических источников по истории тавров. Но это не означает, что они перестали существовать как этнос. Тавры упоминаются в заслуживающих полного доверия эпиграфических документах первых веков н.э. и у Тацита в связи с событиями войны 49 г. н.э. В то же время в надписях, и в письменных источниках для обозначения населения Крыма широко употребляется синтетический термин "тавроскифы" или "скифотавры".

Отсутствие археологических данных заставляет обратиться к логическим построениям. Зная, что в последние века до н.э. - первые века н.э. в крымских предгорьях существовали многочисленные позднескифские поселения, а в горах памятники этого времени не обнаружены, можно предположить, что тавры входили в состав жителей позднескифских поселений.

Ассимиляционные явления породили искусственный этноним "тавроскифы". Начало этих процессов следует отнести, возможно, ко II в. до н.э., когда в источниках тавров начинают именовать "скифским племенем". Смешение тавров и скифов происходило постепенно, поэтому, например, боспорский царь Аспург, воевавший со своими соседями, ясно отличал их друг от друга.

Реконструируемым на основании письменных источников события этнической истории Крыма первых веков н.э. можно было бы ожидать подтверждения в материалах раскопок позднескифских памятников. Но ожидания эти оправдываются лишь в малой степени. Следы пребывания тавров среди поздних скифов с трудом улавливаются в некоторых деталях погребального обряда и в отдельных формах лепной посуды.